ГРОЗНЫЙ ДЕД МОРОЗ ПРОТИВ ВЕСЁЛОЙ "СВЯТОЙ КОЛИ"

      Виной тому реклама, а еще – обилие иноземных рождественских игрушек в магазинах и диснеевских мультфильмов в телеэфире. Судя по ним, главными героями зимних праздников в России становятся старичок-здоровячок с плаката «Кока-Колы» и его мохнатый друг-олень, а о статном Деде Морозе со Снегурочкой современные дети начинают потихоньку забывать. И это очень неправильно.

      Русский – единственный из всех мировых языков, который легко принял такой странноватый американизм. В основе имени Санта Клаус лежит довольно-таки безграмотное смешение слов, рожденных разными культурами и нациями. Посудите сами: Клаус - немецкий вариант имени Николай, а «Санта» значит «святая» (именно женского рода!) по-итальянски, испански или португальски. Выходит, что прозвище Санта Клаус можно, если постараться, перевести примерно как «святая Коля». Понятно, почему ни в одной другой стране мира, кроме космополитичных Штатов, такое несимпатичное имя для традиционного героя рождества не прижилось.

      В Великобритании этот персонаж по-прежнему зовется Father Christmas, Рождественским Отцом, в Германии – Weihnachtsmann (то же самое), в Италии – Баббо Натале, что переводится и как Рождественский Отец, и даже по-сицилийски сердечно – как «родной папа», в Испании, Франции и Скандинавии имена легендарного дедушки составлены по тому же принципу. Финский Йоулупукки – это «рождественский козел» (в традиционном финском эпосе местный Дед Мороз был облачен в козлиную шкуру).

      Но имя Санта Клаус появилось в Америке не из ниоткуда: во многих из перечисленных стран покровителем рождества считался святой Николай, мирликийский архиепископ, живший 17 веков назад и прославившийся своей помощью обделенным детям. Особенно почитали его почему-то в Голландии, где он звался Синтер Клаасом. Именно иммигранты из Нидерландов привезли в Новый Свет легенду этого героя и его имя. Выходцы из англоязычных стран сначала потешались над странным ритуалом своих соседей, таскавших деревянные статуи какого-то Клааса по улицам американских городов каждую зиму. Вашингтон Ирвинг в 1809 году опубликовал сатирическую «Историю города Нью-Йорка», где подробно и весьма иронично описывал свое знакомство с Синтер Клаасом.

      Спустя несколько лет жители континента успели привыкнуть к этому персонажу. Приняли его и, естественно, исковеркали имя деда на свой лад. Труднопроизносимый «синтер» превратился в привычное благодаря соседству с испаноязычными переселенцами слово «санта». О том, что это прилагательное женского рода, жители США, конечно, не задумывались – просто, вероятно, перенесли его из названий мексиканских поселений – Санта-Моника, Санта-Барбара… Голландское имя Клаас на Новой земле трансформировалось в более распространенное здесь немецкое Клаус. В 1822 году житель Нью-Йорка, стоматолог Клемент Кларк Мур опубликовал сказочную поэму для детей, где главным действующим лицом выступил Санта Клаус.

      Но вскоре и это имя утратило и без того смутные национальные очертания: напечатанное Claus маленькие американцы, а вслед за ними и их родители, стали произносить согласно правилам английского языка – «Клоз». Так и живет с тех пор в Штатах «мозаичный» рождественский дед Санта Клоз.

      С середины XIX века у него есть и портрет – художник Хандон Сандблом нарисовал для праздничной рекламной кампании «Кока-Колы» бодрого бородатого толстяка, которого сразу же полюбили и дети, и взрослые. Такого и только такого Санту теперь ждут и в Америке, и в России. Отечественный грозный Дед Мороз с посохом, повелевающим бурями и ветрами, нашим дошкольникам нравится меньше, чем демократичный Санта Клаус, весело подмигивающий из оленьей упряжки. От российского Мороза можно ждать и наказания за плохое поведение, а жизнелюбивый Клаус и сам не без греха – он зачастую изображен с дымящейся трубкой во рту…

      И все-таки очень не хочется, чтобы наш родной Дед Мороз, добрый пожилой богатырь, уступил место в рождественских открытках смешному и нелепому чужестранцу Санта Клаусу.

Алла ШАРАНДИНА