|
Салтыков-Щедрин много сочинял и во время служебных скитаний, и в период первой
редакторской работы в «Современнике». Но успех его первой книги больше десятилетия оставался непревзойденным. Главные книги писателя
появляются с конца шестидесятых годов, в эпоху «Отечественных записок».
Без работы в журнале писатель Щедрин был бы совсем иным. «Вторая половина XIX в. останется в литературе эпохой безраздельного господства
журнализма, - утверждал поэт и критик И. Ф. Анненский. - В журнальную работу уходило все, что только было в литературе живого и талантливого.
<…> Русский гений наделен такой редкой силой, скажу даже - властью, приспособляемости, что в нашей литературе были крупные писатели, которых
как-то нельзя даже представить себе вне журнала. Достаточно назвать имена Глеба Успенского и Салтыкова».
С журналистикой связан жанр главных сочинений Щедрина – очерковый цикл, обычно печатающийся в «Отечественных записках» из номера в номер в
течение года или даже нескольких лет. Одна из таких циклов-книг так и называлась, «Круглый год» (1879 - 1870), и состояла из двенадцати
главок, обозначающих первое число каждого месяца.
Очерки обычно строились как смесь образа и публицистики, сочетание фабульного повествования и прямых размышлений на злобу дня.
В том случае, если цикл имел сквозной сюжет, он превращался в общественный роман (жанр теоретически обоснованный самим Щедриным).
«Мне кажется, что роман утратил свою прежнюю почву с тех пор, как семейственность и все, что принадлежит к ней, начинает изменять свой
характер. <…> Роман современного человека разрешается на улице, в публичном месте - везде, только не дома; и притом разрешается самым
разнообразным, почти непредвиденным образом. Вы видите, драма начиналась среди уютной обстановки семейства, а кончилась бог знает где;
началась поцелуями двух любящих сердец, а кончилась получением прекрасного места, Сибирью и т.п.» («Господа ташкентцы», 1869).
Такими общественными романами стали главные книги позднего творчества Щедрина «История одного города» (1869 - 1870), «Господа Головлевы»
(1875 – 1880), «Современная идиллия» (1877 – 1883).
Новая жанровая разновидность романа требовала особой поэтики, отличной от тургеневской или толстовской. Поскольку мысль семейная уступила
место мысли общественной, на первый план в сочинениях Щедрина выходит не живописание индивидуальных качеств, а изображение общих закономерностей человеческого поведения в определенных исторических и социальных обстоятельствах.
Многие гоголевские персонажи стали типами, но первоначально в сюжете «Мертвых душ» или «Ревизора», представлены как живые, действующие по
собственной воле персонажи.
Обломовщина в романе Гончарова воплощена в сложном и противоречивом характере Ильи Ильича Обломова.
Салтыков-Щедрин, в отличие от своих ближайших предшественников и современников, с самого начала устремлен на изображение типа, которое он
подтверждает отдельными историями-примерами. Поэтому в его общественных романах и публицистических циклах главными часто являются
коллективные образы, созданные самим Щедриным или даже позаимствованные у других писателей.
В цикле «Господа Молчалины» (1874 -1875) писатель оживляет и переносит в современность заглавного и других грибоедовских героев.
В «Современной идиллии» ему понадобился Глумов, персонаж комедии А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Ташкентцы («Господа ташкентцы»), глуповцы, помпадуры («Помпадуры и помпадурши», 1863 – 1874), пошехонцы («Пошехонская старина) – такие же
коллективные персонажи появляющиеся в разных произведениях Щедрина.
Подобные образы близки басенным персонажам; для них тоже характерна однозначность, аллегоричность, прямая связь с авторским поучением.
Вот почему еще одним важным жанром Салтыкова-Щедрина стали «Сказки» (1869 - 1886), на самом деле по структуре напоминающие басни (не случаен
поэтому заголовок нескольких нелегальных изданий: «Сказки для детей изрядного возраста»).
Главным методом в циклах и общественных романах Щедрина является сатира во всем разнообразии выработанных историей приемов и видов. Салтыков
улыбается, иронизирует, потешается, издевается, глумится, обличает, разоблачает, срывает маски.
Однако жизнь писателя-сатирика в условиях русской общественной жизни была более трудной, чем его у его современников. Писать о поцелуях двух
любящих сердец можно было без особых проблем. Злоупотребления чиновников, положение крестьянства, сравнение русской и западной жизни, аресты
и ссылки (Сибирь), конечно же, сразу вызывали цензурные преследования и запреты. Поэтому одним из основных приемов сатиры Щедрина становится
эзопов язык (названый по имени древнегреческого баснописца) - особый вид косвенного, иносказательного изображения, шифровки истинного
предмета высказывания, когда намек на то или иное событие или факт позволял обойти цензуру и одновременно дать сигнал читателю об истинном
предмете разговора.
«Я – русский литератор и потому имею две рабские привычки: во-первых, писать иносказательно, и, во-вторых, трепетать, - объяснял Щедрин в
цикле «Недоконченные беседы» (1875). - Привычке писать иносказательно я обязан дореформенному цензурному ведомству. Оно до такой степени
терзало русскую литературу, как будто поклялось стереть ее с лица земли. Но литература упорствовала в желании жить и потому прибегала к
обманным средствам. Она и сама преисполнилась рабьим духом и заразила тем же духом читателей. С одной стороны, появились аллегории, с
другой – искусство понимать эти аллегории, искусство читать между строками. Создалась особенная, рабская манера писать, которая может
быть названа езоповскою, - манера, обнаруживающая замечательную изворотливость в изобретении оговорок, недомолвок, иносказаний и прочих
обманных средств. Цензурное ведомство скрежетало зубами, но, ввиду всеобщей мистификации, чувствовало себя бессильным и делало беспрерывные
по службе упущения. Публика рабски восторженно хохотала, хохотала даже тогда, когда цензоров сажали на гауптвахту и когда их сменяли».
|
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА 
