Л.Н. Толстой. "Война и мир"
"Мысль семейная" в романе
Лев Николаевич Толстой
считал, что, работая над произведением, надо любить в нем "главную
мысль", сводить к ней все прочие идеи. Софья Андреевна Толстая записала
в дневнике его слова о том, что, создавая "Войну и мир", он
"любил мысль народную", а в "Анне Карениной" – "мысль
семейную". Действительно, "мысль народная" – фундаментальная
идея "Войны и мира" как историко-философского произведения.
Но сам подход Толстого к истории-искусству, предполагающий постижение
законов истории через скрупулезное изучение всего хода человеческой жизни,
включает напряженный интерес к семье, поэтому "Войну и мир"
можно рассматривать и как семейную хронику. И новаторство Толстого проявилось
не только в его взглядах на искусство, науку и философию, но и в его отношении
ко всему, связанному с темой семьи, быта.
Романы "натуральной школы"
строились так, что внимание авторов и читателей сосредоточивалось на социально-философских
проблемах. Герои реализовывали себя в духовной сфере, в общественном служении
и с глубоким презрением относились к быту. "Проза
натуральной школы вообще создала иронические картины чуть ли не всех принятых
форм общественного и домашнего быта... Бытовая, хозяйственная, практично-ежедневная
сторона жизни тут выглядит всюду не как естественный элемент процесса
человеческого существования: она возникает перед героями как угроза, как
начало, враждебное всему лучшему в их личности", – пишет А.
Жук. Толстого возмущала эта высокомерная ирония над основами человеческого
бытия. В семье, в семейной жизни он видел одну из главных сфер самореализации
человека, требующую и таланта, и души, и творческих озарений. Семья для
него – микрокосм человеческой общности, начало и основа социума. И важнейшей
характеристикой героев "Войны и мира" становится их семейная
жизнь.
Три семейства, три дома, три "породы"
людей составляют основу "мысли семейной" романа: Ростовы, Болконские
и Курагины. Мир Курагиных – мир светской черни, извращенных взаимоотношений
с окружающими и с близкими. Их семья открыто и активно противопоставлена
автором миру Болконских и Ростовых. Но и семьи любимых его героев отнюдь
не дублируют друг друга, тоже во многом друг другу противостоят: неслучайно
чужды князю Андрею старшие Ростовы, неприятен Николай; неслучайно Николай
Андреевич Болконский не примет Наташу, будет так противиться женитьбе
сына.
Дома Ростовых и Болконских различаются
прежде всего внутренней атмосферой. В семье Ростовых открыто радуются
и открыто плачут, открыто влюбляются и все вместе переживают любовные
драмы каждого. Их хлебосольство славится по всей Москве, они готовы принять
и обласкать любого: в семье, кроме четверых родных детей, воспитывается
Соня.
Все иначе в усадьбе в Лысых Горах.
Там царит дух замкнутости, спартанской сдержанности; там не принято напропалую
откровенничать: лишь в решительные минуты жизни скупо и осторожно произносят
Болконские слова любви, приоткрывают душу. Но дело не только в разности
стиля жизни. Эти семьи живут в разных системах нравственных ценностей.
И, выходя в мир, каждый герой несет в себе не только привычный семейный
уклад, но и принятую в его доме мораль, воспитанное родителями отношение
к себе и к миру.
Гостеприимный и щедрый дом Ростовых
не может не очаровать читателя. Толстой с умилением описывает графа и
графиню: эти пожилые, прожившие вместе жизнь люди нежно, трепетно любят
друг друга; у них чудесные дети; в их доме уютно своим и чужим... И мы
готовы пропустить мимо ушей несколько диссонансных нот в этой семейной
гармонии: холодность всех презирающей Веры; страстное желание Сони принести
себя в жертву благодетелям и ее страх, что графиня воспротивится ее браку
с Николаем. Однако дальше, следя за судьбами героев, нам все чаще придется
оглядываться на тот первый вечер в доме Ростовых и задумываться над брошенными
автором как бы вскользь намеками.
Все неприятнее встречаться на страницах
романа с Верой. Все настойчивее стремление Сони жертвовать собой, чтобы
показать, как она благодарна приютившему ее семейству. И удивляет Николай:
искренний, добрый малый, храбрый, честный и чувствительный – но неинтересен,
катастрофически бесцветен! Он совершенно не умеет думать, боится размышлять:
это с трагической ясностью обнаружится в случае с Денисовым, когда верноподданический
восторг напрочь заслонит от Николая Ростова мысли о сломанной судьбе несправедливо
осужденного друга. И в том, как не рассуждая, повинуясь лишь физическому
влечению, бросится к Анатолю Наташа – тоже проявится это ростовское стремление
"жить чувствами", это освобождение себя от обязанности думать
и отвечать за свои поступки.
Для того чтобы понять отношение Толстого
к семье, к ее роли в жизни каждого человека и всего человечества, необходимо
обратить особое внимании на женские образы романа.
Если мужчина в основном реализует
себя в общественном служении, в сфере социальной, то мир женщины, по мнению
Толстого, – семья. Именно женщина создает этот микрокосм человечества,
и она отвечает за него перед людьми и перед Богом. Она растит детей, она
всю жизнь творит тот Дом, который становится ее главным миром, надежным
и спокойным тылом для мужа и истоком всего для младшего поколения. Она
утверждает доминирующую в доме систему нравственных ценностей, она прядет
нити, соединяющие всех членов ее семейства.
Нелюбимые героини Толстого Дома создать
не могут. Элен и Анна Павловна Шерер, символизирующие для автора не только
бездуховность и бездушие света, но и абсолютную утрату женского начала,
подмененного культом физической красоты, расположены на "отрицательном
полюсе" романа. Им противостоят Наташа и княжна Марья. Но мир романа
не одноцветен, и насколько прямолинеен Толстой в историко-философских
рассуждениях, настолько скрытно, подспудно проводит он важнейшие свои
мысли о роли семьи, о высшем назначении женщины. Здесь автор ничего не
декларирует открыто: он рассчитывает на вдумчивого, мыслящего читателя.
Толстой уверен: назначение женщины – быть верной, любящей женой и матерью,
беззаветно преданной своей семье. Но и здесь для автора есть важнейший,
ключевой момент: ее любовь и преданность не имеют права преступать некоторые
пределы! Каковы же эти границы? Чтобы понять их, вернемся к семье Ростовых.
Откуда в добром, любящем семействе
могла взяться бездушная Вера?! Сам граф Илья Андреевич пытается объяснить
этот феномен весьма простодушно и столь же малоубедительно: "Графинюшка
мудрила с Верой". Вряд ли любящая мать могла так уж намудрить с дочерью,
чтобы из нее выросла уменьшенная копия Элен! В чем же дело? Вероятно,
дело в самой "графинюшке".
|